– В смысле? – я продолжал смотреть в окно, немного выпячивая подбородок. Но лишь для того, что бы её дыхание ложилась на мою трёхдневную щетину.

– Сколько раз тебе пришлось угадывать программы и телефонный разговор? Сколько раз ты возвращался? – Аня вновь уставилась в кухонное окно.

– Восемнадцать раз.

– Ого! И я всё не верила?

– Нет. Просто я ошибался. А ошибаться здесь нельзя. Эффект не получался.

– Теперь ты человек, который никогда не ошибается.

– Ну что-то типа того, – проговорил я.

– Слушай, – её голос был настолько спокоен и нежен, что его действия на меня можно описать, как транс в апогее покоя. – А ведь ты можешь заново переживать те мгновения, когда нам вот так вот хорошо с тобой. Боже! Да ты можешь такие часы на неделю растягивать.

О да!

– О да!

– Жаль, что я этого не могу делать.

– Ну, ты можешь попробовать…

Анька разжала мои объятья и подошла к столу, где лежала заветная книга. С минуту они смотрели друг на друга, но никто так и не сделал решительных действий.

– Нет, спасибо, – в конце концов сказала та, что повыше. – Мне сейчас не о прошлом надо думать.

– Ты это о родителях?

Аня села за стол, и начала активно массировать себе висок.

– Да уж, дело дрянь, – согласился я с её мыслями. – Но ведь это ненадолго?

– Если у папы проблемы с чем-то, то это надолго.

– Блин!

Жизнь – капризная семидесятилетняя стерва, которая страдает от своего маразматического климакса, и в самый неожиданный момент нет-нет, да и сделает какую-нибудь неподобающую мерзость. Вопросы «Почему я?», «Почему сейчас?» и «За что?» задавать абсолютно бесполезно. Рациональность в составляющие маразма никогда не входила, и, судя по всему, совершенно туда не собирается.

– Хреново.

– Хреново.

Пока меня одолевали гневливые мысли о нашем положении, Аня совершила поистине исторический поступок, который повлиял на обе нашей жизни вместе взятые. В свои действия она не вкладывала ни волевых усилий, ни заработанных за жизнь знаний и навыков. Мне кажется, она даже не поняла, что именно сделала.

Как глупо иногда получается, что обыкновенное, можно сказать неосознанно-механическое действие может повернуть человеческую судьбу на все девяносто градусов, и задать такое немыслимое направление, о котором даже и подумать невозможно. Если представить, что такой принцип «безрассудных нелепостей» лежит в основе эволюций, революций, рождения религий и войн, то становится страшно. Страшно от того, что нами правит элементарное совпадение, а не «высшие силы» или «вселенская мудрость».

Или же всё же случай, это маска Бога?

Ну да Бог с ним, по сути Анька ни сделала ничего сверхъестественного, и сперва это даже не бросилось в глаза. Она просто в раздумьях взяла пульт и, не глядя в сторону телевизора, включила его.

– Обходя Черкасова, Инусов делает пас в сторону Иванова, который принимает на себя мяч, – напал на наш бедный слух телекомментатор, захлёбываясь в собственном речевом ритме.

Решение задачи с квартирой ко мне пришло молниеносной стрелой.

– Сколько у тебя стипендия? – спросил я, подойдя вплотную к экрану.

– Нам не хватит.

– Вместе с моей зарплатой?

– Это очевидно. У тебя ещё сессия на носу. Чем будешь за неё платить?

– Ты футбол любишь?

Аня фыркнула и уставилась на мою спину, которая перекрывала телевизор с очередным «вековым и решающим» футбольным матчем.

– Таимкин, что за допрос, блин?

– Я знаю как оставить тебя здесь, и обеспечить нас по самую макушку! – после этих слов я резко развернулся, открывая для взора моей благоверной телеэкран.

Переводя взгляд с телевизора на меня и обратно, Анька вопрошающе подняла бровь.

– Это закон жанра, милая. Если мне доступны прыжки во времени, то значит, я могу знать многие вещи наперёд!

– Ну и… – начала было Анька, но слагаемые «ежедневник», плюс «моя улыбка», плюс «футбол» сложились для неё в сумму, которая породила ту же мысль, что и у меня.

– «Спортивный альманах»! Результаты матчей!!! – крикнула она, хлопая себя по лбу.

– Закон жанра, – мне оставалась только кивать и улыбаться своей идее, которая черпала свои истоки из Голливудского блокбастера.

Аня глубоко дышала, еле сдерживая стоны радости и крик дурманного катарсиса. Денежный вопрос, который так плотно взял за горло нашу личную жизнь имел однозначный ответ – ежедневник.

– Значит так, – сказал я, сев за стол и раскрыв потрёпанную книжонку. – Если мы поставим на все близлежащие матчи зная результаты, то прибыль будет просто немыслимой. Мне кажется, нам этого хватит. Так?

– Точно! Надо завтра позвонить родителям и давать отбой.

– Ты сможешь их уговорить?

– У меня будет слишком весомый аргумент – деньги.

– Сегодня этот аргумент может уговорить кого угодно.

– Не умничай. Значит ты сейчас вернёшься на неделю назад и…

Мой указательный палец поднятый вверх остановил Аню, сигнализируя о том, что сейчас главный я, и только я.

– Нет. Неделя назад будет означать, что этого вечера для тебя не было. А повторять свои фокусы и снова тебя убеждать мне лень. Больно ты не доверчивая…

– Станешь тут доверчивой…

– Ладно-ладно. Да и узнавать результаты матчей бессмысленно, потому что ставки надо делать в середине недели, а не сегодня. Сделаем вот как – я переживу следующую неделю…

Аня закатила глаза и заныла сопливым голосом пятилетней девочки.

– Са-а-аш, ну я же съе-еду-у-у!

– Подожди. В конце следующей недели я соберу результаты нескольких игр, и вернусь сюда в «здесь и сейчас».

Анюта сделала «бровки домиком» .

– А папочка купит мне мороженку?

– Папочка купит тебе заводик по производству мороженок!

Моя рука со знанием дела скользнула по странице ежедневника, и по моей воле там появились дата и время этого вечера. Подчиняясь жизненной кривой, моя «способность» всё-таки нашла себе применение во благо. Пускай оно материальное и польза от него сугубо однобокая. Да и вселенское зло оно победить не пытается на усладу мировой общественности. Главное, что фантастика, до недавнего времени считавшаяся мной лишь художественным жанром, начала давать вполне реальные плоды на блюдце с каёмкой цвета индиго.

И так, вечер – утро – офис – день – другой – переезд – интернет – день – ещё – интернет – ежедневник и…

ШМЯК на неделю назад прямиком за Анькин кухонный стол!

– Ну что, пойдём баиньки, – говорит мне Анька, которая даже и не переезжала никуда. И не ревела никому в плечё. И не кляла всё на свете. Она даже не знает, как этот вечер закончится. Для неё в жизненном измерении прошло не больше секунды, что по моему курсу может уложиться в целую вечность.

Она просто сидит на своём стуле и